0
Ящик водки Том 3 Букинистическое издание Сохранность: Хорошая Издательство: Эксмо, 2004 г Твердый переплет, 272 стр ISBN 5-699-07181-4 Тираж: 7000 экз Формат: 70x100/16 (~167x236 мм) инфо 3783x.

Выпьем с горя Где же ящик? В России редко пьют на радостях Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя Так ввдщмчто имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского "авося" (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка АР Кох (попрвнтыеосту Алик) не стали исключением Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры И оттуда полезло такое! Даже не пена и не зеленые черти Оттуда полезла российская история с перезревшего застоя до недозрелой автократии, минуя побитую инеем и молью завязь демократии и либерализма А где российская история, там крамола Плохие подданные вышли из двух интеллектуалов, которые даже не лезли на передовую Они невтжцт умещаются в окоп, вот в чем их беда Ни при Брежневе, ни при Горби, ни при Ельцине, ни при Путине Не исключено, что эти томики останутся самым искренним и информативным историческим документом четырех эпох: застоя, перестройки, ельцинской революции и путинской реакции Сказал же Евтушенко: "Слава богу, есть литература - лучшая история Руси" Первое предисловие к первой бутылочной пятилетке Свину и Алику писал благополучный талантливый журналист, имеющий (увы, имевший - Прим ред) свою престижную программу на еще не до конца придуманном канале, некогда этот журналист "не выбрал свободу" Второе предисловие писали две способные девушки, опять-таки имеющие свою программу на канале, уже благополучно лишенном дыхания А одна из этих девушек - еще и талантливая писательница, которая даровала нам великий, прямо-таки булгаковский роман "Кысь" Это хорошо, это нормально Но третье предисловие они (причем на трезвую голову) доверили писать старому,вузшр злобному, облезлому диссиденту, признаваться в знакомстве с которым по нынешним временам просто опасно Поистине у русского человека нет дна И, как сказал в тон предшествующей мысли АНТолстого МВолошин: "Нет, не выпить до дна нашей воли, не сковать нас в единую цепь Глубоко наше Дикое Поле, широка наша скифская степь" На чем сошлись наши пути? Внук чекиста, внук расстрелянного в чекистских подвалах ни в чем не виноватого немца, внучка старого большевика, комиссара Два латентных подпольных "диссидюги" и один открытый карбонарий Может быть, на том, что мы все трое "жены пера" и "шакалы ротационных машин"? Из капиталистов в писатели, как Алик Кох, - это круто Прямо по Достоевскому Ведь и Игорь не пошел в развлекательный журнал зарабатывать "бабки" Как здесь не вспомнить Достоевского, что "русскому человеку мало капитал заработать, ему надо еще и мысль разрешить" Мы все авторы разных проектов В проевущксктах, представленных журналистом Свинаренко и реформатором Кохом, Россия, собственно, и живет Она их приняла! Игорь создавал новую журналистику из старой, но и позавчера, и сегодня она не может обойтись без самоцензуры и Эзопова языка А вчера осталось в ельцинской эпохе, в этих девяти годах, повторивших февральский восьмимесячный проект Временного правительства 1917 года От Керенского до большевиков Алик построил вместе с Демиургами Гайдаром и Чубайсом капитализм Для нас и для себя Честно нажил деньги Я люблю капитализм и капиталистов, хотя любовь не взаимна Я люблю деньги (тоже без взаимности), банки, валютный обмен, биржи, социальное неравенство Иномарки тоже люблю (а они меня нет) Уже четверть россиян живут по проекту Алика, и остальным тоже место найдется А журналисты все живут "по Свинаренко", ведь он стоял у истоков "Коммерсанта" У меня тоже был свой проект: капитализм, но плюс к этому свобода, западные ценности, добрая, раскаявшаяся стрвуэясана, которая никому бы не причинила зла и отпустила бы чеченцев с приданым Этот проект был отвергнут Но для авторов книги он был надеждой и упованием, и в точке пересечения трех проектов есть место для надежды на то, что для России не все кончено Я читала эти книги с захватывающим интересом: нормальная человеческая жизнь была мне мало знакома И это знакомство наполнило мне душу печалью Конечно, у - меня была совсем уж страшная, нечеловеческая жизнь, но и эта, благополучная, человеческая, была не слаще Может быть, труднее было оставаться порядочным человеком, чем сразу со всем порвать и хлопнуть дверью камеры Этот бедный Игорь, не ставший стукачом, но который не мог сразу послать гэбулыцников к черту Его тщетные попытки проникнуть сквозь партийный заслон в Венгрию или еще подальше Бедный Алик, родившийся в ссылке, подрабатывавший дворником и мечтавший о квартире и "Жигулях" И главное - эта невозможность врезать "им всем" то, что хотелось врезатьвфаро Полуподполье Сумерки богов Необходимость приспосабливаться, выживать, кормить семью, добывать мясо и масло Я бы с ними не поменялась Игорь хотя бы приплыл к тихой журналистской пристани А Алика будут долго и больно бить по голове уже в новые времена За спасительные для страны залоговые аукционы За правдивое чаадаевское интервью За то, что не ночевал на вокзале, а получил жалкую казенную квартиру За немецкие корни За нормальный средний гонорар за книгу о приватизации За честно заработанные деньги Его будут травить в следующей главе (бутылке ящика), и тогда ударит он: сплеча несправедливо По НТВ А Игорь Свинаренко в этом ящике не заметит чеченскую войну И самое страшное: советская действительность навсегда научила авторов выживать, а не бросаться на амбразуры Не желать невозможного Не бегать по волнам Уступать дорогу неизбежности Я хорошо отношусь к авторам, и мне их безумно жалко А им, похоже, жалко меня И в этой взаимной жалости капиталиста, журналиставфвен и облезлого злого диссидента - надежда не только для нас Истина - в ящике Третьим, четвертым, пятым - будете? Валерия Новодворская Авторы Альфред Кох Alfred Kokh Игорь Свинаренко.